Владыка Павел (в миру Петр Дмитриевич Флеринский) родился 29 июня 1871 года в селе Федоровка Ставропольского уезда Самарской губернии (ныне в Ульяновской области) в семье псаломщика. По окончании Самарских духовного училища и духовной семинарии (в 1893 году), около двух лет служил учителем церковно-приходской школы в Самаре. В 1895 году, после вступления в брак, рукоположен в сан священника и до 1910 года служил на приходах в селах Тарасовка и Александровка. Вел миссионерскую работу среди местных сектантов — баптистов и хлыстов, боролся с пьянством, организовал общество трезвости.

В 1909 году отец Петр занимался на земских курсах в Самаре по борьбе с холерой и, возвратившись в село, подготовил себе помощников из добровольцев-крестьян. При первом же случае заболевания холерой в селе, эти «санитары» начали обходить закрепленные за ними участки, выявляли больных, учили родственников уходу за ними, ухаживали и сами. Отец Петр тоже все время ходил по селу, исповедуя больных и следя за правильностью принятых санитарных мер и лечения. В результате, в то время, когда в соседних селах каждый день было несколько покойников, в Александровке умер только первый заболевший и еще один в конце эпидемии. Когда эпидемия уже пошла на убыль, тяжело заболел и сам отец Петр и двое его детей. По словам родных, он остался жив благодаря энергии местного пастуха. Взяв резвых батюшкиных лошадей, пастух разыскал в отдаленном селе измотавшегося земского врача и умолил его приехать к больному. Лошади, не выдержав скачки, пали у самого дома, но врач приехал вовремя, его вмешательство спасло отца Павла и девочку. Мальчик, сын батюшки, стал второй и последней жертвой холеры.

Когда его жена заболела трахомой и ослепла, несмотря на то, что ее возили к лучшим врачам в Казань и Москву. Приехав в Петербург, она решила обратиться ко святому праведному Иоанну Кронштадтскому. Он отслужил молебен в ее комнате в гостинице, окропил слепую святой водой и посоветовал ежедневно промывать глаза чистой водой из родника. Вернувшись, она аккуратно выполняла указанное и через некоторое время зрение восстановилось. Разговаривая с отцом Иоанном, матушка попросила его молиться о ее муже. Он обещал и просил взаимных молитв, прибавив: «Ему приличнее молиться о мне, я просто священник, а он будущий архипастырь», тем самым предсказав ему архиерейский сан.

В 1910 году отца Петра Флеринского перевели в село Большая Глушица Николаевского уезда Самарской губернии, возвели в сан протоиерея и назначили благочинным. Здесь он прослужил 15 лет, продолжая свою миссионерскую деятельность. Очень тяжелыми выдались в Нижнем Поволжье 1920 и 1921 годы. По официальным советским данным Пугачевский уезд пострадал больше всех других, здесь умерла от голода половина жителей. Вместе с прихожанами все невзгоды переживал и благочинный. В 1920 году, когда скончалась его супруга, из пятерых детей только старшая дочь была взрослой.

В 1923 году по недоразумению протоиерей Петр Флеринский на недолгое время подчинился обновленческому Временному церковному управлению. Очень скоро он вернулся в каноническую Церковь и стал усердно бороться с обновленчеством, но при этом всегда выступал против осуждения тех, кто побывал в обновленческом расколе и покаялся. До конца жизни не переставал он раскаиваться в своем кратковременном отступлении; стоило при нем упомянуть о ком-то, что тот был обновленцем, как владыка, смиренно склонив голову, говорил сокрушенно: «многие из нас были ими».

В 1923–1924 годах в село Большая Глушица к протоиерею Петру приезжали тысячи людей. В середине 1923 года архиепископ Уральский и Покровский Тихон (Оболенский), который проживал в Москве, являясь членом Священного Синода при Патриархе Тихоне, вызвал отца Петра к себе. Сельский священник впервые в жизни приехал в столицу. Высокопреосвященный Тихон предложил ему принять епископскую хиротонию. Первоначально отец Петр отказался от принятия епископского служения, но затем, горячо помолившись и посоветовавшись с старшей дочерью Марией, на которую теперь ложилась вся тяжесть воспитания младших детей, отец Петр дал согласие.

В письме архиепископу Тихону отец Петр писал: «...Поистине, неисповедимы судьбы Божии! Как Вы и предсказывали мне, что я буду жалеть о своем уклонении от принятия предлагаемого мне Вашим Высокопреосвященством служения, действительно, Владыко, по временам скорблю о своем поступке, видя в нем уклонение от исполнения воли Божией, столь ясно тогда для меня выраженной... Имея в виду Еванг[елие] Матф[ея] 21 гл[аву] 29 с[тих], я и решил довести до сведения Вашего Высокопреосвященства, что если Богу угодно чрез Вас вновь призвать меня к епископскому служению, то я готов принять его, хотя и с полным сознанием своего ничтожества.

Прошлым летом об этом своем намерении я уже писал Вашему Высокопреосвященству, но не знаю, получено ли было Вами мое письмо, посему и повторяю его.

Вашего Высокопреосвященства покорный послушник, благочинный протоиерей Петр Флеринский. Большая Глушица Пугачевский уезд. 7/20 января 1924 г[ода]».

В конце 1923 года, по предложению Преосвященного Тихона (Оболенского), митрополита Уральского и Николаевского, был избран кандидатом на архиерейскую степень. В заседании Святейшего Патриарха и Священного Синода 1 февраля 1924 года было определено: «Открыть в г[ороде] Дергачи, Уральской епархии, кафедру викарного архиерея,      на каковую и назначить протоиерея церкви с[села] Большая Глушица, Пугачевского уезда, Петра Флеринского, — по предварительном поступлении в монашество. Наречение и хиротонию произвести в Москве».

Однако поскольку в конце января вакантной стала викарная Николаевская кафедра Уральской епархии (именовавшаяся по г. Николаевску Самарской губернии, переименованному в 1918 г. в г. Пугачев), и к тому же в 1924 году Дергачевский уезд был ликвидирован, а город Дергачи стал селом, то, после принятия монашеского пострига с именем Павел, он был наречен епископом Николаевским (Пугачевским), а планам об открытии Дергачевской кафедры не суждено было осуществиться.

18/31 марта 1924 года митрополитом Тихоном (Оболенским), архиепископом Тверским (впоследствии — митрополитом Саратовским) Серафимом (Александровым) и епископом Березовским Иоанном (Братолюбовым), викарием Тобольской епархии, хиротонисан во епископа Пугачевского, викария Уральской епархии.

Епархия включала нынешние районы Саратовской области, расположенные на левом берегу Волги и Уральскую область Казахстана. Епархия на январь 1924 года именовалась все еще по старому названию: Николаевской, позже была переименована в Уральскую. Так как митрополит Тихон как член Священного Синода практически все время находился в Москве, то епископ Павел фактически, а со смертью в мае 1926 года митрополита Тихона — и официально стал управляющим Уральско-Николаевской епархией.

С лета 1924 года епископ Павел проживал на своем прежнем приходе в селе Большая Глушица, смиренно говоря о себе: «Я ведь архиерей-то деревенский, может быть, я Церкви только тем и смогу послужить, что пострадаю». Туда, в Б. Глушицу, в удаленное от железнодорожных и водных путей сообщения степное село, хлынули духовенство и миряне, фактически более года не имевшие православного епископа. Село стало центром викариатства и фактически как бы вторым центром всей епархии. Основную массу посетителей составляли уклонившиеся в обновленчество и приехавшие каяться священники и миряне тех приходов, где засели особенно активные обновленцы. Кающимся епископ Павел давал советы, как воздействовать на упорствующих в расколе священников. В конце 1925 года или в самом начале 1926 года епископ Павел переехал в г. Покровск (Энгельс), который принадлежал к Уральской епархии, а в административном отношении подчинялся Саратову.

30 декабря 1927 года епископ Павел был назначен епископом Котельничским, викарием Вятской епархии, но по усиленному ходатайству духовенства и мирян своего викариатства, был оставлен митрополитом Сергием на прежней кафедре.

В июне 1928 года он возвратился в город Пугачев и поселился при кафедральном так называемом Новом соборе Воскресения Христова, в ограде которого ему было отведено помещение при сторожке — небольшая комнатка и совсем маленькая кухонка. Общее материальное положение владыки соответствовало этой обстановке. Приходы, за редкими исключениями, бедные, доставляли скудное содержание, так что в первую зиму жизни в Покровске епископ Павел очень сильно голодал. В Пугачеве он имел самое необходимое, но часто сидел без денег; при этом он ухитрился из своих скудных средств еще помогать нуждающимся.

Панагия и крест у него были резные деревянные на цепочке из точеных, деревянных же, шариков, четки — самые недорогие. Но, несмотря на такую простоту, а может быть, и благодаря ей, внешность у него была чрезвычайно привлекательным. Он был выше среднего роста, в меру плотный, с длинной, окладистой седой бородой и большими, кроткими, по-детски чистыми голубыми глазами. Голос у него был не сильный, но приятного тембра, мягкий тенор, чуть-чуть, как будто, надтреснутый; обращение одновременно и мягкое и величавое.

«Впечатление от него можно выразить только музыкой», — определила побывавшая у него интеллигентная дама. А постоянно общавшийся с владыкой городской протоиерей говорил: «единственным недостатком епископа Павла является его доброта».

Видя мягкость епископа, некоторые вначале опасались, что он распустит епархию, но быстро успокоились. Когда нужно, епископ Павел умел сказать слово и со властью, и постепенно подтягивал ослабевшую церковную дисциплину. К этому времени в Пугачевском викариатстве почти не осталось обновленцев; оставались, в основном, второженцы. Под влиянием владыки резко сократилось и другое зло — самовольный переход священников из прихода в приход.

Один, еще молодой, многодетный священник рассказывал, как он со своим старшим собратом явились к епископу Павлу с просьбой уволить их за штат. Много они говорили о тяжести своего положения, а владыка сидел, печально опустив голову, и молчал. Что он мог сказать? Они правы, безусловно трудно... И вдруг он тихо проронил, не поднимая головы: «А апостолы за штат не уходили!». «Меня как кипятком обварило, — добавлял рассказчик, — и я взял свое заявление обратно».

В Пугачеве он, даже при крайне скудном своем материальном обеспечении, постоянно благотворил родственникам арестованных либо сосланных священнослужителей. В 1929–1931 годах секретарем владыки был сын соборного протоиерея города Пугачева отца Сергия Самуилова Константин, которого епископ Павел 7 января 1931 года рукоположил во иерея на место его арестованного и умершего в ссылке отца.

По согласованию с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием и митрополитом Серафимом Саратовским (Пугачев в это время принадлежал уже к Саратовской епархии) была выработана и начала применяться практика разрешения молитвенных собраний без священника. Находили руководителя, обычно грамотного старичка из певчих. Владыка проверял знание им устава, тщательно инструктировал, что из молитвословий всенощной, часов и обедницы они имели право читать и петь и, убедившись, что все усвоено, благословлял возглавлять молитву (но отнюдь не «служить» — это различие он всегда подчеркивал). Это была крайняя мера, допущенная ввиду тяжелого положения викариатства, и применялась она только в крайних случаях, и епископ Павел внимательно следил, чтобы не превышались данные им инструкции и чтобы не начинали молиться без его благословения.

С 8 января 1931 года (второй день Рождества Христова) епископ Павел епархией не управлял, хотя числился Пугачевским до 3 сентября. 3 сентября 1931 года назначен епископом Покровским, викарием Уральской епархии, но в управление викариатством вступить не смог. Арестован Пугачевским ОКР ОГПУ 10 января 1931 года, а 30 апреля решением Тройки ОГПУ по Нижне-Волжскому краю был приговорен по статье 58-10 (антисоветская агитация и пропаганда) к пяти годам лагерей, с заменой на 5 лет ссылки в Северный край.

В 1933 году он был отправлен в ссылку в деревню Решетниково Вологодской области. Арестован в ссылке 10 марта 1934 года. Обвинение «контрреволюционная агитация, организатор контрреволюционной группировки церковников: придерживался тихоновской ориентации». Приговорен к трем годам концлагерей с заменой на 3 года ссылки.

Срок заключения он отбывал в поселке Усть-Кулом Коми края, на реке Вычегде, где шестью годами раньше находился в ссылке митрополит Кирилл (Смирнов). Основной работой заключенных была заготовка леса. Епископ Павел трудился на общих работах, но последние месяцы заключения из-за болезни сердца провел в больнице. И оттуда он поддерживал переписку с некоторыми из своих пасомых, любовно руководил их духовной жизнью.

Весной 1936 года он поселился в Казани у старшей дочери — инвалида труда. У верующих пользовался почетом и уважением. Он был уже тяжело болен и не служил, но посещал казанские храмы, переписывался с духовными детьми. В начале 1938 года закрылась и была снесена и деревянная церковь во имя преподобного Серафима Саровского, и после этого владыка Павел посещал только церковь во имя Ярославских Чудотворцев. До самой смерти епископ Павел, не имея официальной должности, окормлял верующих Покровского и Пугачевского викариатств, а также Куйбышевской епархии, которая в конце 1930-х годов оказалась без главы. В декабре 1937 года был арестован последний правящий архиепископ Никон (Пурлевский), и владыка Павел (Флеринский) остался единственным проживавшим в Казанской епархии на свободе архиереем. О его деятельности знал и митрополит Сергий (Страгородский), высоко его ценивший, который говорил ему: «Чтобы управлять, не обязательно быть штатным».

В письмах духовным детям он так измерял состояние своего здоровья: «Когда соберусь в церковь и иду к трамваю, отдыхаю у каждого телеграфного столба». Или: «Чувствую себя лучше, отдыхаю через один, а то и через два столба».

Если не мог поехать в храм, владыка молился дома до 12 часов, затем писал письма и только после этого подкреплялся пищей. Потом он отдыхал до 4-х часов, а вечером служил дома всенощную. Молился он со слезами, особенно если думал, что его никто не слышит. Летом все свободное время проводил в садике за чтением Добротолюбия и других святоотеческих книг или за своими помянниками. Трудно сказать, сколько людей было записано в этих помянниках. Из-за них владыка, как бы рано ни вставал, не мог попасть в церковь к ранней литургии — едва до поздней успевал прочитать их. Там же, в садике, он принимал посетителей.

Епископ Павел скончался 1/14 октября 1940 года от кровоизлияния в мозг. После удара он пролежал десять суток и почти все время молился. Ничем не показывал, что чувствует приближение смерти, но явно готовился к ней; молился о родных и близких, перебирал на память помянник о живых и каждого благословил заочно. Много говорил о силе молитвы, о силе любви, о силе и необходимости поминовения усопших. Затем шепотом служил молебен Заступнице Усердной. Еще за день до смерти можно было, наклонившись к нему, разобрать слова молитвы. В последний день ничего не стало слышно, но все время он шевелил губами и крестился, сначала опираясь локтем на руку, а потом с помощью других.

Минут за пятнадцать до смерти он высоко поднял руку и широким, большим крестом благословил весь дом; а минуты за три — истово, широко перекрестился сам и затих.

Был погребен в Казани недалеко от кладбищенской церкви на участке кладбища, где хоронили монахинь. Его могила почитается верующими, уверенными в праведности почившего архиерея. Глубокая вера епископа Павла, его преданность воле Божией и готовность всегда и во всем служить Богу, его необыкновенная кротость и доброта, — вот чем привлекал и покорял сердца этот пастырь добрый, труженик на своем участке Христовой нивы.

При подготовке материала были использованы:

1. Якунин В. История Самарской епархии в портретах ее архиереев. Тольятти, 1999.

2. Липаков Е. Епископ Павел (Флеринский) // Православие в Татарстане: [Электронный ресурс].

3. Павел (Флеринский Петр Дмитриевич). Новомученики, исповедники, за Христа пострадавшие в годы гонений на Русскую Православную Церковь в XX веке: [Электронный ресурс].

4. Павел (Флеринский) (ошибочно Флоринский), епископ Покровский, викарий Саратовской епархии // Новомученики и исповедники Вятской земли: [Электронный ресурс].                                                                                         Источник:"Православие и современность"