Цена искупления.Страстная седмица.
Страстная Неделя как способ взойти на Голгофу
Страстной седмицы ждешь весь Великий пост. Начиная с вечера Вербного воскресенья, Церковь в своих богослужениях предлагает нам вспомнить последние дни земной жизни Спасителя, проследовать за Христом, прожить вместе с Ним и Его учениками каждое мгновение тех далеких и страшных событий. Cамые торжественные и незабываемые службы, несравнимые ни с какими другими по своей внутренней напряженности, начинаются с Великого Четверга.
Тайная вечеря
В четверг Страстной седмицы Церковь вспоминает Тайную вечерю — праздничный ужин, на который Христос собрался со Своими учениками и установил самое главное таинство христианской Церкви — таинство Евхаристии (Причастия), в котором под видом хлеба и вина верующие принимают Тело и Кровь Христовы. Почему эта прощальная трапеза тоже относится к Страстям, ведь Христа еще никто не истязает и не убивает? Ответ становится очевидным, если мы присутствуем на богослужении Великого Четверга. Все оно пронизано болью: песнопения рассказывают о том, как Божественный Учитель встречает возлюбленных учеников, служит им словно слуга, омывая ноги по иудейскому обычаю. Автор богослужебного текста подчеркивает это, не вмещаемое умом, смирение, называя Христа Божией Премудростью, Которая держит в узде бездны морские, моря вздымает волнами и воду удерживает высоко в воздухе над землей, и Которая ныне вливает воду в умывальницу и омывает ноги Своим созданиям: «Неодержимо держащая, и превыспреннюю на воздусе воду, бездны обуздовающая, и моря востязающая Божия Премудрость, воду во умывальницу вливает, ноги же омывает рабом Владыка» (5 песнь канона на Утрени). Автор при этом знает и помнит, что среди учеников находится предатель, уже носящий в своем сердце замысел злодеяния. Однако весь ужас ситуации в том, что об этом знает и Сам Господь, «претворение предания ведый» (то есть готовящееся предательство знающий). Какое же душевное мучение должен был испытывать Спаситель! Зачем Он делает это, почему не прогоняет Иуду? Потому что, как говорит нам Постная Триодь, желает, чтобы все знали, что по собственной воле принимает страдания.
Между тем Иуда не бежит с общей трапезы, но как равный принимает все, что Божественный Учитель уготовил своим друзьям. Руку, которой берет у Христа хлеб, как Его Тело, и вино, как Кровь, простирает, чтобы взять 30 серебряников. Это многократно повторяется в песнопениях Великого Четверга. В какой-то момент возникает ощущение, что ты — беспомощный немой свидетель, который не может ни остановить готовящееся злодеяние, ни предупредить о нем. С каждым годом, который прибавляет сердцу новые жизненные знания, это чувство все страшнее. И все ярче, острее и болезненнее представляется мертвящий лицемерный холод обмана, которым дышал один из присутствующих на Тайной встрече.
Однако Церковь предлагает нам в этот день стать не только беспомощным свидетелем, но и полноценным участником прощальной трапезы. По обычаю на Литургии Великого Четверга все люди причащаются святых Христовых Таин, следуя повелению Спасителя: «Сие творите в Мое воспоминание». На этой Литургии единственный раз в году вместо традиционной «Херувимской песни» поется тропарь «Вечери Твоея тайныя днесь, причастника мя приими, не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем» (Вечери Твоей тайной сегодня сделай меня причастником, да не выдам Тебя врагам, не уподоблюсь Иуде, целующему Тебя льстиво, но как разбойник исповедаю Тебя Богом: помяни меня, Господи, во Царствии Твоем). Те же слова хор поет непосредственно во время Причастия. Что испытывает человек, подходя в этом время к Чаше? Вряд ли стоит рассказывать подробно — потому что это — тайна, совершаемая в самый важный момент человеческой жизни — встречи с Богом, тайна сердца, которое боится предать.
«Распни, распни Его!»
Богослужения Великого Пятка (пятницы) воссоздают для нас путь Христа на Голгофу, мучения распятия и смерть. На вечерней службе в четверг прочитываются двенадцать Страстных Евангелий, то есть те отрывки из всех четырех евангельских повествований, в которых говорится о Крестном пути. Чтение отрывков встраивается в обычный ход службы, вновь и вновь с разных сторон описывая события и обращая к ним наше внимание. Крестный путь начинается, как мы уже сказали, прямо на Тайной вечери. Здесь должен Спаситель посеять замешательство и ужас в сердцах Своих учеников, указывая, что один из них — предатель, здесь Господь вынужден слышать исполненный цепенящего лицемерия вопрос Искариота: «не я ли?» и смотреть в его равнодушные глаза, здесь по уходе Иуды спешит Божественный Учитель сообщить о неотвратимости Его вольных страданий, о судьбах мира и человечества. Мы, молящиеся в этот день в храме, как бы следуем за Христом в Гефсиманский сад, слышим слова Его молитвы к Отцу Небесному, когда Он — предвечный Божественный Сын молит о том, чтобы миновать страдания, «показуя человеческое», как воспевает Церковь. Евангелист Лука (кстати, известный еще и как врач) пишет о том, что капли пота во время этой молитвы на лбу Спасителя были как кровь (Лк. 22:44). Это медицинское явление, гематидроз, свидетельствует о трофическом поражении стенки сосудов и происходит от сильного психологического напряжения и страха. Дальше мы видим, как приближается множество вооруженных людей арестовать Христа и с ними Иуда. Всегда поражает его коварство: Искариот произносит «радуйся, Равви (Учитель)!» и братски целует Христа. Толкователи подчеркивают, что для нашего искупления Господь, приняв человеческую природу, должен был ощутить не только телесную немощь нашего естества — холод, голод, физическую боль, — но и самые страшные душевные страдания, в том числе и столь изощренное предательство, спрятанное под маской любви. И почему вообще надлежало Христу попасть в руки врагов именно через предательство ученика? Может быть, для того, чтобы мы всегда помнили: предательство в нашей природе — и каждый раз, совершая грех, мы тоже предаем Спасителя...
Господа влекут на суд к иудеям, унижают, разжигаясь яростью в ответ на Его спокойствие правого. Избиение и глумление римских воинов, вонзающиеся шипы тернового венца, сплошь покрывшего голову, сомнения и слабоволие Пилата, толпа тех же людей, которые возвещали несколько дней назад «Осанна», теперь кричащая «Распни, распни Его!», бесстрашное «Кровь Его на нас и на чадах наших!», путь под тяжелым Крестом, падения, насмешки окружающих, самая постыдная казнь — Распятие, боль и нестерпимые мучения (по медицинскому свидетельству рапятые испытывают еще и удушье), и самое страшное — ощущение богооставленности, а затем физическая смерть. Современный человек настолько привык к эффектному видеоряду быстро сменяющихся мультимедийных картинок и кадров, что аскетическое евангельское описание этих событий мало его трогает. Мы вообще просто привыкли, к тому, что эти события были, и порой даже не чувствуем ни особого сокрушения, ни ужаса, ни боли. Но удивительно, на службе Великого
Пятка многократно повторяющиеся отрывки о Страстях Господних, ровный, будто безучастный, голос читающего священника позволяют не чувственно, но целомудренно, без экзальтации, вглядеться в Крестную Жертву, всерьез помыслить о ее цене, словно поставить себя у подножия Креста Господня и понять, чего ты сам стоишь.
Завершается Великая Пятница Погребением Спасителя — особым чином, чем-то напоминающим погребение обычного человека, но это поистине вселенский плач об умершем за каждого из нас Господе. По традиции в конце богослужения совершается крестный ход вокруг храма с Плащаницей, изображающей Христа во гробе. Ощущение странное, когда идешь в этом крестном ходе: на улице кругом суета, шум автомобилей, люди, спешащие по своим делам, весело играющие дети, влюбленные парочки — жизнь такая далекая от того, что сейчас совершалось в храме, будто напрочь забывшая о том кардинальном повороте человеческой истории. Они беззаботно смеются и бранятся, но каждого из них — из нас, Господь так возлюбил, что «истощил» Свое бессмертие и умер, и сошел во ад…
День молчания
Христос во гробе. Все страдания позади. Позади и наше напряженное молитвенное сопереживание. К молчанию и богомыслию призывают песнопения Великой Субботы: «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе помышляет: Царь бо царствующих, и Господь господствующих, приходит заклатися и датися в снедь верным». Что испытывали тогда ученики Христовы, напуганные, лишившиеся надежды, потерявшие своего Бога? Нам трудно это представить в полной мере, потому что мысленно стоя у гроба Спасителя, мы слышим 15 отрывков из Ветхого Завета, в которых предсказывается Воскресение. Мы уже знаем, что оно состоялось, мы уже знаем, что Христос победил смерть, сделав возможной и для нас эту победу. Сердце замирает, предчувствуя скорое ликование. По мере своих сил мы прошли вместе с Господом этот путь. В середине субботнего богослужения черное облачение священников меняется на белое, мы исполнены надежды и радости: «Воскресни Боже, суди земли, яко Ты царствуеши во веки».
Еще совсем немного и согреет и обновит, словно умоет, ни с чем не сравнимая радость. Кто-то из моих знакомых прихожан сказал как-то: «без Страстной седмицы нет настоящего торжества Пасхи». Это похоже на флюораграфию: вдохнуть и не дышать. Задерживаешь дыхание в изумлении и страхе, в душевной туге, когда ступаешь на богослужебный Крестный путь в Великий Четверг, и делаешь живительный вдох только в Пасхальную ночь, когда в грудную клетку наконец-то вливается не только воздух но и свет: «Христос Воскресе из мертвых»…
Назад к списку
