Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Братия и сестры! Учение Церкви, учение святых Отцов говорит нам об удивительном, превысшем всякого постижения соединении во Христе Божественного и человеческого естества. Будучи бесстрастным по Божеству, Господь наш Иисус Христос по человечеству Своему мог испытывать голод и усталость, горечь и боль, радость и сердечную тугу. Так, воистину будучи совершенным Богом, Он был воистину и совершенным Человеком. Поэтому мы не должны удивляться, читая в Евангелии о молитве Спасителя в Гефсиманском саду: И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей (Мк. 14, 33—35). Но воля человеческая во Христе во всем решительно была согласна с волей Божественной. И оттого, укрепившись, Он заканчивает сию молитву словами: Отче мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя (Мф. 26, 42). Слова эти решили судьбу человечества. Вскоре послышался шум, звон оружия. Отряд воинов, посланный первосвященниками, искал Иисуса. Иуда отделился от этой толпы, подошел к Спасителю и поцеловал Его: радуйся, Равви! — то есть: «Радуйся, Учитель!»

Как был мерзок для Господа этот поцелуй предателя! Поцелуй — знак любви — Иуда превратил в знак самого гнусного вероломства. Но Господь не отвратил Своего лица от губ Иуды, а сказал ему: друг, для чего ты пришел? (Мф. 26, 50).Господь хотел еще пробудить совесть в падшем ученике. Он называет его другом, то есть говорит: «Еще не поздно, ты еще можешь спастись, Я прощу тебя и вновь сделаю Своим другом и апостолом!»

Однако сердце Иуды было бесчувственно и холодно, точно серебро, которое он сжал в своей руке под одеждой. Воины схватили Христа как преступника и ночью привели к первосвященнику Анне, бывшему первосвященнику, отстраненному римлянами, но, однако, пользовавшемуся большим влиянием в народе. Первосвященник стал допрашивать Иисуса о Его учении, и Господь ответил, что Он говорил явно миру <...> и тайно не говорил ничего. <...> спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил (Ин. 18, 20—21),— сказал Спаситель.

Раб первосвященника с размаху ударил Христа в лицо, воскликнув: так отвечаешь Ты первосвященнику? (Ин. 18, 22). Ударил с такой силой, что Господь упал на землю, обливаясь кровью, и след этой руки, закованной в железную перчатку, остался темным пятном на Его лице.

Церковное предание говорит, что слуга, ударивший Спасителя, был тот расслабленный и несчастный больной, которого исцелил некогда Христос при Силоамской купели. Долгие годы он лежал, как живой труп, на одре, не в силах двинуться. Господь исцелил его, как бы даровал вторую жизнь, сказав: Не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14). А человек этот тотчас пошел к первосвященникам и указал на Иисуса, донес, что Он совершает исцеления в субботу. Первосвященники оценили его усердие и взяли в свою храмовую стражу. И теперь несчастный, исцеленный Господом, отплатил за благодеяние — ударом по лицу!

Как часто, братия и сестры, мы духовно повторяем то же самое, отвечая Богу такой же страшной и черной неблагодарностью!

Затем Господа ведут к первосвященнику Каиафе. Там начинается допрос, лжесвидетели путаются в своих показаниях. Каиафа встает и властью первосвященника вопрошает: Ты ли Христос, Сын Благословенного? Господь отвечает ему: Я; и вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную …… силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник в порыве ложного негодования разрывает свою одежду и кричит: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? (Мк. 14, 61—64). И весь синедрион отвечает: повинен смерти (Мф. 26, 66). Некоторые, правда, говорят, что среди членов синедриона были и такие, кто защищал Христа, но их голосов не было слышно.

Есть и такое предание: святые Отцы учат, что когда Каиафа разодрал свои одежды, то это был знак того, что отошла благодать от ветхозаветного священства.

Братия и сестры! Знал Каиафа, знали фарисеи и книжники, что должен придти Мессия — Спаситель, ожидали Его. Они знали даже время и место, где родится Христос. Перед ними стоял Мессия, перед ними стояла их вечная жизнь, а они пылали против Христа, против Спасителя своего, страшной сатанинской ненавистью. Почему? Почему пауки, скорпионы, когда на них падает луч солнца, бегут снова во тьму, почему змеи при виде света шипят? Потому, что они ненавидят свет. Так и эти люди. Они не могли любить Того, в свете Которого была видна низость их собственной жизни. Их гордость не могла примириться с той любовью, которую проповедовал Христос, лживость их жизни — с Истиной. И поэтому они обрекли Христа на смерть как своего личного и самого лютого врага. Они знали: или они, или Христос.

По иудейским законам смертная казнь совершалась через побиение камнями, так что уже после нескольких ударов человек обычно терял сознание. У римлян казнь была более мучительна. Осужденного распинали на кресте. И вот враги Иисуса Христа, не довольствуясь тем, что обрекли Его на смерть, захотели выбрать Ему смерть самую страшную, самую мучительную. Поэтому они привели Его к прокуратору Иудеи Понтийскому Пилату на суд, говоря, что Этот Человек называл Себя Сыном Божиим, а потому Он должен умереть.

Пилат отказался судить Христа, он сказал: возьмите Его вы и по закону вашему судите Его (Ин. 18, 31). Тогда первосвященники стали говорить, что Иисус Христос называл Себя Царем, значит Он враг римского императора, значит Он мятежник. И если Пилат не осудит на смерть Христа, то перестанет быть другом императора. Это была страшная угроза, потому что в это время Римской империей правил жестокий тиран Тиверий, который по малейшему подозрению казнил и ссылал в ссылку приближенных к нему людей.

Пилат знал, что Христос невинен, однако, убоявшись гнева кесаря, осудил Спасителя на смерть. Он отдал Его воинам на бичевание — была такая пытка, забава для жестоких и грубых людей. Христа хотели привязать к столбу, но Христос Сам обнял столб. Воины стали бить Его бичами, которые назывались «кошки». В ремнях этих бичей были зашиты металлические крючья, которые при ударе вонзались в тело, вырывали куски его. Человек истекал кровью, и многие умирали во время этой страшной пытки. Потом Христа отпустили, и Он Сам, ползая по земле, стал собирать Свою одежду. Воины со смехом набросили на Него старый плащ полководца багряного цвета и говорили: радуйся, Царь Иудейский! (Ин. 19, 3). И сплетши Ему венец из колючего терния, несколько раз с размаху надевали и затем снимали этот венец с головы Спасителя и били палками по голове и по терновому венцу так, что иглы глубоко вонзались в тело и все лицо Христа было обагрено струями крови.

Пилат вывел Христа к народу и сказал: се, Человек! (Ин. 19, 5). Он думал, что толпа, удовлетворившись в своей злобе, попросит отпустить Христа. Но народ, научаемый первосвященниками, продолжал кричать: распни, распни Его! (Ин. 19, 6).

На Христа положили тяжелый крест и заставили нести, влачить этот крест от претории дворца Пилата до Голгофы, находящейся недалеко от городских стен.

Есть предание, что иудеи, в насмешку над Христом, не хотели сделать Его крест из только что срубленного дерева, а взяли бревно, которое служило мостом через ручеек. Это бревно почернело от времени и грязи от ног тех паломников, которые переходили по нему, направляясь в храм. Из него и сделали Крест Христа Спасителя. И здесь это было знаком того, что Господь нес на Голгофу наши грехи, грязь наших черных преступлений.

По дороге Христос шатался и падал под тяжестью Креста. Когда Он падал, то толпа, как стая диких зверей, бросалась на Него, осыпая ударами, заставляя встать и идти дальше. Наконец Он упал и больше не мог подняться. В это время навстречу шел человек по имени Симон Киринейский. Он остановился и с сочувствием посмотрел на Господа. Это увидела стража и понудила, заставила Симона нести Крест. Но Симон был свободный землевладелец. Нести орудие казни, по законам Рима, могли заставить только раба или преступника. Он мог отказаться, однако из любви и жалости ко Христу, понес на своих плечах Его Крест. Так и мы, братия и сестры, когда помогаем людям страдающим, несчастным, уподобляемся Симону Киринейскому, который нес Крест Спасителя.

На Голгофе, пока готовили яму для Креста, Христа посадили в пещеру. Но вот яму выкопали, затем бросили Христа на крестное древо, приложили гвозди к рукам и ногам, застучали молоты, и струи крови обагрили землю. Крест подняли и вложили в яму с такой силой, что он колебался и дрожал как струна, и при каждом движении его раны на руках разрывались, и Господь испытывал страшную боль. Спаситель, казалось, потерял сознание, но затем Он открыл Свои глаза.

Внизу, как бушующее море, бесновалась толпа. Он видел перед собой лица, искаженные ненавистью или гримасой насмешек. Толпа кричала: если Ты Сын Божий, сойди с креста (Мф. 27, 40). Господь открыл Свои пречистые уста и сказал первое слово с Креста. Какое это было слово? — Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Братия и сестры! Это первое слово, сказанное Господом с Креста, это — вечный завет нам, молитва за своих врагов.

Господь говорил: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас (Ин. 13, 34). Самый явный признак этой любви — любовь к врагам. Если человек исполнит все остальные заповеди, но не будет любить врагов, он уже не ученик Христа страдающего, он не христианин, он внутренне чужд Христу.

Великий афонский подвижник нашего столетия преподобный Силуан говорит: «Как нам узнать, правильно ли мы верим в Бога, как нам узнать, в благодати ли мы, или чужды Богу?» И сам отвечает: «Если у тебя есть любовь к врагам, значит ты в благодати, значит вера твоя права и истинна. А если нет у тебя любви к врагам, то знай, что ты далек от Духа Святого, далек от Христа Спасителя, ты чужд Ему». Итак, первая заповедь, данная с Креста — любовь к врагам, которая определяет всю нашу вечную жизнь.

Около Христа были распяты два разбойника, два злодея. Всю жизнь свою они занимались этим страшным ремеслом. Жили в пещерах, скалах. Бросались на людей, точно дикие звери на свою добычу, грабя и убивая. Их тоже преследовали как диких зверей. Наконец поймали, закованных привели на суд и осудили на крестную казнь. И эти два злодея вместе с толпой насмехались и хулили Христа. Так иногда и мы в страданиях еще больше ожесточаемся и вместо покаяния хулим Бога.

Но вот один из разбойников услышал слова Спасителя, услышал Его молитву о врагах. И он понял, что около него — Сын Божий и Мессия, около него распята Сама воплощенная Любовь. Открылись у него очи сердца, и он увидел Христа в Божественном сиянии, и сказал товарищу своему: мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал. И, обратившись ко Христу, воскликнул: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! (Лк. 23, 41—42). Он исповедал Господа Царем, хотя не царская мантия, а раны и кровь были на теле Его. Вместо золотого престола — страшный Крест, вместо скипетра — гвозди, которые пронзили руки Христа. Но разбойник сердцем своим познал, что около него — Владыка Неба и Земли. Он сказал: достойное по делам нашим приняли. Это первое покаяние! Он винил не кого-нибудь, а только самого себя в том, что он заслужил грехами своими, своими злодеяниями мучительную смертную казнь. Помяни меня!.. Он не просил у Господа вечного спасения, он только просил, чтобы Господь вспомнил его в Царствии Своем. И вот разбойник получает царственно-величественный ответ: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43).

Итак, первым в рай вошел разбойник. Почему Господь сотворил это чудо? Почему первым был спасен не великий праведник и подвижник, а раскаявшийся разбойник? Братия и сестры, это было сделано для нас, чтобы мы никогда не отчаивались, чтобы мы знали, как велико милосердие Божие. Знали, что двери покаяния всегда открыты для нас.

Господь спас разбойника и для того, чтобы мы не осуждали ни одного человека. Незадолго перед страданием Господа Иуда был в числе Его учеников и притом в числе ближайших двенадцати учеников, которым была дана великая власть исцелять, изгонять из людей демонов, творить чудеса. Казалось бы, Иуда должен быть навечно со Спасителем, а Иуда стал добычей ада! А разбойник, весь залитый человеческой кровью, совершивший все злодеяния и уже умиравший, этот разбойник стал сыном Божественного света.

Поэтому, может быть, эти люди, кого мы осуждаем нашими распущенными и грязными языками, в раю окажутся прежде нас; может быть, на том свете мы увидим их там же, где покаявшегося разбойника, и будем просить у них прощения, милости и помощи.

У Креста стояла Пречистая Матерь Господа и любимый Его ученик Иоанн Богослов. И Господь, обратившись к Деве Марии, сказал: Жено! се, сын Твой. А Своему любимому ученику: се, Матерь твоя! (Ин. 19, 26—27). И здесь не только сыновняя забота о Деве Марии, здесь нечто другое. Здесь великое таинство. Господь, в лице Иоанна Богослова, усыновил Матери Своей весь человеческий род.

Братия и сестры! Пока у человека жива мать, он знает, что он не сирота, знает, что в мире есть одно сердце, которое бьется для него с любовью. А у нас теперь есть Небесная Матерь — сама Любовь! В сердце Девы Марии, расширенное страшными страданиями, вошло все человечество. И для Ее любви самый страшный преступник, самый ожесточенный грешник — это лишь несчастный ребенок, лишь страдающее больное дитя.

Страдания Господа увеличивались. Люди, пригвожденные ко кресту, терпят страшную боль, словно пылает все их тело. У них запекается кровь, и сердце кажется пронзенным тысячами игл. Все тело как будто разрывается на части. Но страдания Господа были другие, более страшные — страдания невидимые. Тот адский огонь, который был уготован навечно всему человечеству за его грехи, те страшные страдания Господь должен был претерпеть на Кресте. Сам ад ворвался в пречистую душу Спасителя, и этот страшный огонь терзал Его. Грешник испытывает оставленность Богом. И эта богооставленность, которая нам сейчас совершенно непонятна, которую испытывают грешники в аду, — совершенная потеря Бога, она, как говорят святые Отцы, страшнее всех остальных мук. И ее испытал Христос. Поэтому Он воскликнул: Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?.. (Мк. 15, 34).

Но вот, — совершилось! (Ин. 19, 30) — сказал Господь. Что совершилось? Совершилось искупление человечества. Диавол, древний змий из бездны, который обвил своими кольцами всю землю, поднял голову, чтобы вызвать само Небо на бой. Но сошел Лев от колена Иудова, потомок Давида по человечеству, Сын Божий — Христос. Этот Лев стер голову адского змия, наступил на ад, логовище аспидов и скорпионов. И Крестом Своим, как мечом, поразил ад в самое его сердце.

Итак, свершилось спасение человечества. Раньше праведники после смерти сходили во ад, а теперь кающиеся грешники стали наследниками рая.

Взор Христа, тот взор, который радовал Ангелов, угасал, как лучи солнца при закате. Смертельная бледность покрыла Его лицо. Последние слова были: Отче! в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Совершилось страшное и непостижимое таинство. Только в вечности узнаем мы, братия и сестры, что произошло на Голгофе.

Аминь.

Из книги «Путь христианина. Проповеди»